Слухи о смерти Искусства сильно преувеличены Рецензия на фильм "Смерть в пенсне, или Наш Чехов"

О фильме "Смерть в пенсне, или Наш Чехов" мне писать трудно. Объективно говоря, и сценарист, и режиссер, и актеры понимали, о чем хотят рассказать, и поработали вполне достойно, сумели найти своим идеям качественное кинематографическое воплощение. В наше интересное время это не так мало. Но лично я не согласна ни с идеями новой российской картины, ни с их реализацией на экране. Так тоже бывает…

Начну с кинематографического воплощения. Все актеры играют ярко и интересно, с удовольствием балансируя на тонкой грани трагикомедии. Вот только мне показалось, что режиссер и исполнители в "Смерти в пенсне" рассказывают не о себе и не о своих друзьях, а о людях, к которым относится немного свысока, считают их суетливыми и наивными. Это, конечно, очень далеко от худших образцов отечественных комедий, героями которых нередко оказываются полные идиоты. Но снисходительное, панибратское отношение создателей "Смерти в пенсне" к персонажам все равно выглядит не очень красиво.

Да, кинематографистам не всегда удается любить и уважать своих героев, среди которых порой попадаются исключительные негодяи. Но талант и мастерство заключаются именно в том, чтобы уметь чувствовать себя даже людьми, которые не вызывают ни малейшей симпатии. Например, совершенно очевидно, что Милош Форман, снимая "Полет над гнездом кукушки", увидел себя не только в бунтаре Макмерфи, восставшем против жестокости и несправедливости, но и в сестре Рэтчед — воплощении абсолютного зла и безграничной власти. Иначе противостояние персонажей не получилось бы настолько жестоким и достоверным.

Точно так же работают все хорошие режиссеры и актеры, в том числе, разумеется, отечественные. И Сергей Гармаш, и Сергей Маковецкий, и Михаил Ефремов, и Виктор Сухоруков — список можно продолжать долго — уважают всех персонажей, которых приходится играть, — сильных и слабых, смешных и героических, положительных и отрицательных. Все без исключения замечательные исполнители смотрят глазами своих героев, мучаются их мукой, радуются их радостям, даже если остальным людям эти чувства кажутся смешными и неуместными. Именно поэтому практически все работы прекрасных актеров становятся событием на экране: в каждой из них, даже в самой невыигрышной, они рассказывают о времени и о себе.

А неуважение к героям неизбежно приводит к наигрышу. Особенно часто это случается в комедиях. Да, у хороших актеров даже наигрыш получается несравнимо лучше, чем у тех, кто снимается в комедиях, наполненных сортирным юмором. Но наигрышем он от этого быть не перестает. И если режиссер и исполнители не уважают своих персонажей, то зрители тем более не заинтересуются проблемами мелких, ничтожных людишек, которых видят на экране.

Впрочем, главную идею "Смерти в пенсне" кинематографические недочеты не заслонили. Рассказ о режиссере, пытающемся восстановить свой старый спектакль и спасти разоряющийся театр, — это притча о том, что сейчас под угрозой уничтожения находится Искусство, которое не выдерживает натиска современной жизни. Идея воплощена на экране ярко и изобретательно, но с ней можно и нужно спорить.

Жизнь меняется постоянно, хотя и не всегда заметно. Испокон веков старое и привычное уходило, освобождая место новому. Например, дворянские гнезда, легкомысленные господа, романтичные барышни, галантные кавалеры и верные холопы исчезли не только в России, но и в Западной Европе, где не было революций. У нас прежние хозяева жизни сгинули в тюрьмах и лагерях, а на Западе разорились после войн и кризисов. Нельзя не сожалеть об исчезновении старинных усадеб, чудесных парков, длинных платьев и прочих атрибутов дворянского быта: это ведь действительно красиво. Но, во-первых, под вековые деревья дворянских гнезд счастье залетало нечасто (если не верите — читайте русскую и зарубежную классику). Во-вторых, благополучие и беззаботность хозяев роскошных усадеб оплачивались каторжным трудом и полным бесправием многих поколений неграмотных крестьян. Конечно, неравенство есть и сейчас: богатство нынешних миллионеров и не снилось дворянам, а во многих наших деревнях жизнь не слишком изменилась за минувший век. Но уровень жизни большинства людей все же вырос по сравнению с чеховскими временами, и этого было бы невозможно добиться при сохранении феодального уклада. (Какими средствами нужно этот уклад разрушать — вопрос другой.)

А советская система репертуарных театров, о которой горюют создатели "Смерти в пенсне", могла существовать только при советской власти. Идеализировать ее не стоит, и, казалось бы, автор сценария Александр Адабашьян должен знать об этом лучше многих.

Да, советские (как, впрочем, и любые другие) театры держались в первую очередь на бескорыстных энтузиастах. Но даже эти бессребреники мечтали о том же, о чем и все их коллеги, — сыграть в спектакле (или фильме), который станет событием, запомнится людям, впишет новую страницу в историю искусства. А очевидное следствие большого успеха — слава, любовь зрителей и новые звездные роли. Так что идеализм и бескорыстие актеров — штука весьма условная.

Кроме того, советские театры отнюдь не были центрами свободного творчества, ограниченного лишь фантазией артистов и режиссеров. За государственное финансирование (кстати, в провинции оно всегда было скудным) приходилось дорого платить. К каждому значимому юбилею советского государства требовалось ставить бессмысленные и лживые, но идеологически выдержанные спектакли о Ленине, революции, комсомоле, рабочем классе и превосходстве социализма над западным образом жизни. Избежать этой повинности не мог никто.

Многие пьесы, казавшиеся властям антисоветскими, находились под запретом. Даже самые знаменитые режиссеры не имели права их ставить. Полностью готовый спектакль могли запретить, если он не нравился цензорам. (Такая судьба постигла, например, "Доходное место", поставленное Марком Захаровым в Театре Сатиры с Андреем Мироновым в главной роли.)

Поэтому лично я не могу искренне горевать о разрушении лицемерного и лживого мира советского искусства. В нем было много хорошего, но почти всегда оно создавалось в борьбе с цензурой. Так что главная идея "Смерти в пенсне" мне глубоко чужда.

Но в кино сюжет нередко оказывается лишь поводом поговорить о более сложных вещах. Зрители не всегда могут их сформулировать словами, однако безошибочно чувствуют. Например, я не знаю, чем меня так цепляет картина "Свой среди чужих…" — в любом случае не только и не столько приключениями доблестных чекистов в Гражданскую войну. Но именно потому, что в дебютной картине Михалкова есть этот не очень понятный мне подтекст, она и выделяется на фоне большинства залихватски бессмысленных советских истернов.

И если бы полудетективная-полуфарсовая история о разрушении советского театра стала бы в "Смерти в пенсне" поводом для разговора об Искусстве в целом — все было бы прекрасно. К сожалению, ничего подобного в ленте нет.

Существуют великолепные фильмы о психологии режиссера, — например, "8 1/2" Федерико Феллини и "Весь этот джаз" Боба Фосса. Увы, до такого уровня "Смерть в пенсне" не дотягивает ни единым кадром. Причин много, и одна из важнейших — снисходительное отношение кинематографистов к персонажам. Впрочем, надеяться на создание картины такого масштаба было бы в любом случае наивно: режиссеры уровня Феллини и Фосса появляются нечасто.

"Смерть в пенсне" могла бы стать историей о параллельности судеб персонажей и исполнителей их ролей. (В мировом кинематографе на данную тему снято немного фильмов лучше, чем "Начало" Глеба Панфилова.) Возможно, к этому и стремились создатели "Смерти в пенсне": недаром большинство персонажей носят имена и фамилии героев пьес Чехова.

Но, увы, у кинематографистов ничего не получилось, потому что совершенно неясно, каким был легендарный "Вишневый сад", о котором все говорят. Фрагменты, предстающие в воображении постановщика, — это эпизоды киноленты, но никак не спектакля. Мало того, они абсолютно не объясняют, что же хотел сказать режиссер своей работой. Из фрагментов понятно лишь, что жизнь в барских усадьбах протекала весело и беззаботно. Но это вроде и так все знают. На столь простой основе не построишь по-настоящему яркий, незаурядный спектакль. Как относился режиссер к дворянскому благополучию, зрителям, увы, не объяснили, а именно это и определяло смысл постановки. Так что и здесь "Смерть в пенсне" неубедительна…

Есть замечательные фильмы об отношениях режиссера и актеров, например, "Все на продажу" Анджея Вайды и "Успех" Константина Худякова. О втором имеет смысл рассказать подробнее, так как его сюжет напоминает "Смерть в пенсне".

В "Успехе" в самую глухую и безнадежную зиму застоя столичный режиссер приезжал в провинцию, чтобы поставить там "Чайку". Герой абсолютно не горевал о своей ссылке и азартно включился в работу. А у режиссера она простая — нужно добиться, чтобы все без исключения актеры слушались его беспрекословно. Но герою "Успеха" было недостаточно бездумного подчинения исполнителей: механически выполнять чужие указания сумеет и робот. Столичный режиссер хотел, чтобы актеры прониклись к нему и к "Чайке" нежной, трепетной и самоотверженной любовью. И картина рассказывает именно о том, как он кнутом и пряником добивался, чтобы каждый исполнитель искренне и беззаветно полюбил и своего нового режиссера, и спектакль, над которым они вместе работали.

Достигнуть этого оказалось нелегко. Люди ведь разные, среди них попадаются и бескорыстные энтузиасты, и довольные жизнью прагматики, и уверенные в своей квалификации мэтры, и замученные бытом бедолаги, равнодушные к искусству…

Но герой "Успеха" справился. Его полюбили и у него заработали все — и львы, и орлы, и куропатки, и рогатые олени, и гуси, и пауки. Спектакль получился прекрасный: не стал бы жесткий, самодостаточный человек тратить столько времени и сил на ерунду. После премьеры он вернулся в столицу. А актеры остались в своем провинциальном театре…

Создатели "Смерти в пенсне" тоже могли бы попробовать рассказать об этой непростой и порой страшноватой материи — отношениях режиссера с актерами. Увы, в ленте практически нет собственно работы по постановке спектакля — только показанные с немалой долей иронии пробы актрис на роль Раневской. Все остальное экранное время занимает нединамичный и недостоверный детективный сюжет, к творчеству не имеющий ни малейшего отношения…

Наконец, "Смерть в пенсне" могла бы стать рассказом о том, как люди, равнодушные к искусству, постепенно осознали его волшебную силу. Один из лучших фильмов на данную тему — "Пули над Бродвеем" Вуди Аллена. В этой дивной комедии режиссер по ходу постановки пьесы обнаруживал, что исполнительница главной роли – по совместительству любовница спонсора — не способна проникнуться высокими идеями Творчества. К счастью для спектакля (и к несчастью для бездарной актрисы), эти идеи в полной мере осознал ее телохранитель — крутой мафиози…

Увы, герои "Смерти в пенсне" не меняются от начала до самого финала картины. Искусство на них не повлияло никак…

Так что никаких идей, кроме оплакивания закономерной гибели советского театра, я в новой российской ленте не увидела. А сочувствовать умирающему у меня, увы, не получилось.

Страдания героев и создателей "Смерти в пенсне" непонятны мне еще вот по какой причине. Я бы не сказала, что Искусства в России сейчас нет, — по-моему, оно вполне успешно живет и процветает. Безусловно, формы искусства стали совершенно иными, чем прежде, и, например, спектакли Кирилла Серебренникова абсолютно не похожи на легендарные постановки Станиславского. Время идет, жизнь меняется, и вслед за ней меняется стиль, которым искусство рассказывает о своей эпохе.

Кстати, в "Смерти в пенсне" действует не один режиссер, а два. Пока дюже духовный главный герой вспоминает свои прежние романы с актрисами, гуляет по музею имени себя и подбирает место на кладбище, модный режиссер Айвон в телепередаче рассказывает о своем восприятии "Вишневого сада". И эту версию классической пьесы я бы посмотрела с большим интересом. Во-первых, я еще не видела спектакли о том, как Петя восхищается красивыми руками Лопахина, Варя нечеловечески тоскует без Ани, а Гаев некрасиво и не по-братски ревнует свою сестру. Во-вторых, все мы иногда чувствуем, что родные и друзья нас не понимают, и нетрадиционность мышления героев Айвона — неплохой символ разобщенности близких душ. В-третьих, Сергей Безруков, сыгравший Айвона, даже в крошечной гротескной роли создает убедительный образ. К любому персонажу, даже такому… своеобразному, актер относится с уважением и наделяет частичкой своей невероятной энергетики. А когда человеку есть что сказать и хочется работать — совершенно неважно, как он одевается и с какими интонациями говорит. В конце концов, многие прекрасные русские поэты в начале ХХ века носили еще более кошмарные наряды и выражались совсем уж непонятно. Это встречают человека по одежке, а провожают всегда по уму.

Так что правда жизни в "Смерти в пенсне" видна все равно, хотя, кажется, помимо воли авторов. Когда умирает старое Искусство — на его место приходит новое. Об уходящем можно горевать, но в принципе нереально грустить о прошлом, одновременно высмеивая его. Чехов это мог — так на то он и Чехов. А тем, кто не уверен, что достиг его уровня, лучше поосторожнее подходить к жанровой определенности своих работ.